Интервью: President Bongo

— О таком я и не думал. Вы упоминули Spotify. Для вас как музыканта и владельца лейбла стриминговые сервисы на руку или наоборот они лишают вас заработка?

В них есть и хорошее, и плохое, как и во всем. Для меня это, скорее, оказалось не очень хорошо. Я делаю экспериментальную музыку, всегда стараюсь идти впереди своим путем, вместо того, чтобы следовать по проторенной дорожке. Понимаете, очень сложно вести глубокую беседу, когда вокруг болтает много посторонних людей. Если вы понимаете о чем я. Примерно так сейчас обстоят дела в музыке. Но если у тебя достаточно терпения, ты находишь хорошие штуки, находишь что-то интересное, что приносит тебе радость. Но для меня, например, стало супер-трудно находить новую музыку. Ее стало так много, она просто захлестывает. Поэтому я как бы огородился и сказал: я буду ставить старую музыку, когда диджею. И буду делать свою. Это мое решение. Это, наверное, сказалось на моих заработках, но положительно повлияло на мое внутреннее состояние.

— Еще говорят о том, что у слушателей нарушилась концентрация внимания. Вокруг столько всего, что зависнуть на чем-то одном подолгу просто невозможно.

Да, а единственное, о чем я могу думать — это о том, как бы записать еще больше длинных треков. (смеется)

— Что вы считаете своей лучшей работой за 20 лет, что вы провели в GusGus?

Думаю, что «Arabian Horse» был самым лучшим, что мы сделали. Он и с визуальной, и с музыкальной точки зрения удался — неудивительно, что к нему было приковано столько внимания.

— Я видел GusGus несколько раз живьем. Однажды это были 4 человека на сцене: два вокалиста и два музыканта за оборудованием. В другой раз GusGus выступали в качестве дуэта без вас. И если для большинства слушателей отсутствие вокалиста сразу же заметно, то отсутствие человека за синтезатором или пультом заметно не так. Вы можете объяснить, что вы привносили в концертную деятельность группы и чего она лишилась после вашего ухода?

Ну это вам решать. Я не знаю.

— Вы не видели концертные выступления GusGus после того, как ушли из группы?

Нет.

— Вам проще ездить в турне в составе группы или будучи сольным артистом?

И то, и другое сложно. И в то же время весел. Когда много людей, то сложно все координировать. Когда ты один, бывает также сложно переносить одиночество. Интересно выступать, когда на сцене, скажем, 12 человек. В этом чувствуется интерактив и много импровизации. В турне в поддержку «Serengeti» я выступал иногда в составе 8 человек на сцене. Иногда выступал в одиночку. Сольно выступать тоже интересно, ты один пытаешься что-то создать, все исходит только от тебя. Ты рассчитываешь на себя, будто бы становишься прогрессирующей развивающейся сущностью на сцене. В группе, когда с тобой на сцене музыканты, в том числе, и джазовые, они на тебя влияют, на то, что ты делаешь. И в то же время, они попадают под твое влияние. Происходит много прекрасного взаимодействия.

— Насколько мне известно, на своих диджей-сетах вы играете, в основном, хаус. Сейчас я регулярно слышу разговоры о том, что хаус вот-вот сделает большой камбэк и будет звучать отовсюду в мейнстримовой музыке.Да неужели? (смеется)— Вы как считаете, если это случится, это благотворно повлияет на жанр или же разрушит его прелесть?

Хорошая музыка — это хорошая музыка. Будь то прямая бочка или джаз или что-то еще. Возвращение хауса? Лично для меня он никуда и не уходил. Люди слишком много думают о жанрах. Да какое кому дело, серьезно? Слышишь что-то, что тебе нравится — встаешь и танцуешь. Как ты это не обзови, это музыка, ее цель — воздействовать на тебя. Физически, ментально — как угодно. Мне не важно, как она называется.